Да кому оно нужно, это бессмертие! ##### Роланд Неистовый шел и насвистывал дырочкой в правом боку##### Фикрайтеры всех стран, объединяйтесь! Спасем героев от садистов-авторов!#####Я не Кенни! Я Эникентий Мидихлорианович!
Токлафаны обычно не распространялись об этом вслух, но у них ведь было общее телепатическое поле, так что и незачем было кому-то об этом говорить. После того, как они оставили умирающую Вселенную, Солнце было первой звездой, свет которой был настолько ярок, что в нем можно было купаться. Рецепторы, привыкшие регистрировать только ледяной холод, ощутили ласковое тепло, напоминающее что-то... да нет, ничего не напоминающее, ведь у них не было солнц. Это было первым. Затем они не только узнали, но и увидели сами, как горят целые их мириады в живых, не развеивающихся небесах, манящие, сверкающие как бриллианты. С Земли Солнце казалось ярким горячим шаром - будто одним из их собратьев, дружелюбным своим парнем, излучавшим то, чего им так долго не хватало - тепло и свет. Вот только поговорить с ним не удавалось, и тут не помогло бы общее телепатическое. Но им так нравилось смотреть на него - и на висящее в зените, и на восходящее, и на закатное, окрашивающее горизонт в знакомый цвет крови. А можно было лететь "вместе с ним" вокруг Земли, так, что оно никогда не заходило. Солнце было их обретенным таинственным братом. Но как можно было поговорить с ним? Поэтому токлафаны лишь рассказывали о нем друг другу сказки, обращались к нему, будто оно могло их услышать, загадывали желания, наблюдая за игрой протуберанцев. И пусть они никогда бы в этом не признались, но они любили его. И насколько они вообще были на это способны, поклонялись ему, как полной противоположности того, что они когда-то знали. Быть может, они догадывались, что это оно позвало их к себе, пригласило, завлекло своим притяжением, явившись им в образе странного веселого человека, который никогда не был человеком, к которому они всегда могли обратиться за исполнением своих желаний.
-В древности люди обожествляли Солнце и сравнивали с ним своих правителей. А мы чем хуже? Мастер, солнышко наше! Выходи играть!
Гость, не желаете открыться?
Токлафаны обычно не распространялись об этом вслух, но у них ведь было общее телепатическое поле, так что и незачем было кому-то об этом говорить. После того, как они оставили умирающую Вселенную, Солнце было первой звездой, свет которой был настолько ярок, что в нем можно было купаться. Рецепторы, привыкшие регистрировать только ледяной холод, ощутили ласковое тепло, напоминающее что-то... да нет, ничего не напоминающее, ведь у них не было солнц. Это было первым. Затем они не только узнали, но и увидели сами, как горят целые их мириады в живых, не развеивающихся небесах, манящие, сверкающие как бриллианты. С Земли Солнце казалось ярким горячим шаром - будто одним из их собратьев, дружелюбным своим парнем, излучавшим то, чего им так долго не хватало - тепло и свет. Вот только поговорить с ним не удавалось, и тут не помогло бы общее телепатическое. Но им так нравилось смотреть на него - и на висящее в зените, и на восходящее, и на закатное, окрашивающее горизонт в знакомый цвет крови. А можно было лететь "вместе с ним" вокруг Земли, так, что оно никогда не заходило. Солнце было их обретенным таинственным братом. Но как можно было поговорить с ним? Поэтому токлафаны лишь рассказывали о нем друг другу сказки, обращались к нему, будто оно могло их услышать, загадывали желания, наблюдая за игрой протуберанцев. И пусть они никогда бы в этом не признались, но они любили его. И насколько они вообще были на это способны, поклонялись ему, как полной противоположности того, что они когда-то знали. Быть может, они догадывались, что это оно позвало их к себе, пригласило, завлекло своим притяжением, явившись им в образе странного веселого человека, который никогда не был человеком, к которому они всегда могли обратиться за исполнением своих желаний.
Мэлис Крэш,
Бранд, очень душевно!